Печат

Михаил Генин: "Случаются на свете чудеса"

Автор „Русия днес“. Пуб­ли­ку­вана в Лите­ра­тура

Писа­тель Михаил Генин в насто­ящее время живет в Хартфорде в аме­ри­кан­ском штате Кон­нек­ти­кут. Родился и жил в Москве. По спе­ци­аль­но­сти — эко­номист. В эмиграции при­шлось сме­нить про­фес­сию. До недав­него времени рабо­тал в круп­ной компа­нии по стра­хо­ва­нию жизни. Сей­час на пенсии.

Где-​то в 9 лет, помню сочи­нил пер­вый стих по слу­чаю. Это было 4 октября 1957 года. В этот день запу­стили пер­вый искус­ствен­ный спут­ник. С тех пор не пере­ста­вал заниматься сти­хо­сложе­нием”, — рас­ска­зал о себе писа­тель сайту litsvet​.com.

В промежутке были совет­ская школа, Пле­ха­нов­ский инсти­тут и далее везде… работа в про­ект­ных, кон­струк­тор­ских орга­ни­за­циях и НИИ.

Моим хобби была поэ­зия, а затем и афо­ри­стика. В 86-​ом один зна­комый редак­тор жур­нала под­ска­зал дорогу в Мос­ков­ский Клуб Афо­ри­стики, и эту дорогу я уже тропил вплоть до сво­его отъезда в 1996 году в США, где и пре­бы­ваю в насто­ящее время”, — поде­лился Михаил.

В усло­виях раз­ви­того капи­та­лизма Генину при­шлось осва­и­вать „земли чужой язык и нравы” и сме­нить род дея­тель­но­сти. До послед­него времени тру­дился в круп­ной стра­хо­вой компа­нии в штате Кон­нек­ти­кут. На аме­ри­кан­ской земле сде­лал несколько сти­хо­твор­ных сбор­ни­ков, в том числе „Моно­логи”, „Записки путеше­ствен­ни­ков в прозе и сти­хах”, „Исто­рия с географией по-​американски”, „Амбици­оз­ное” и прочее.

Мои сочи­не­ния засо­ряли газеты и жур­налы Совет­ского Союза (Рос­сии). На родине у меня было порядка двух­сот пяти­де­сяти пуб­ли­каций. В США — уже более ста. Область моих лите­ра­тур­ных инте­ре­сов — от фраз и афо­ризмов (я — член Мос­ков­ского Клуба Афо­ри­стики) до юмо­ре­сок, от сти­хов лири­че­ского и иро­ни­че­ского и дет­ского жанра до поэм”, — рас­ска­зал автор.

В насто­ящее время, по его сло­вам, занима­ется сти­хо­твор­ными и про­за­и­че­скими пере­во­дами с английского языка. Среди пере­во­димых авто­ров, все­гда выде­ляет Роберта Сти­вен­сона: „Мне очень нра­вится его роман­ти­че­ская дет­ская поэ­зия, кото­рая, на мой взгляд, чиста, непо­сред­ственна и животворна.”

Пере­вел с английского одну новеллу Мэри Хиггинс Кларк „Мол­ча­ли­вая ночь” и пару трил­ле­ров Стю­арта Вудса. Пуб­ли­ку­ется в аме­ри­кан­ских пери­о­ди­че­ских изда­ниях и на рус­ско­языч­ных сайтах Интер­нета. Среди аме­ри­кан­ских рус­ско­языч­ных изда­ний, в кото­рых были опуб­ли­ко­ваны его сочи­не­ния — это газеты „Новое Рус­ское Слово”, „Фор­туна”, „В Новом Свете”, жур­налы „Вест­ник”, „Чайка”, „Что? Где? Когда?” и др.

В мае 2014 года в Бостоне была издана книга сти­хо­твор­ных про­из­ве­де­ний Генина под назва­нием „Слу­чаются на свете чудеса”.

Свои сочи­не­ния подпи­сы­вает — Михаил Генин, за исклю­че­нием жанра афо­ри­стики, где поль­зу­ется псев­до­нимом Михаил Мигенов.


ЮМО­РИ­СТИ­ЧЕ­СКИЕ РАС­СКАЗЫ МИХА­ИЛА ГЕНИНА

Как в сказке

Две недели про­вел в коман­ди­ровке. Сего­дня по пути на работу я вдруг вспом­нил, что обещал Ирине Львовне при­везти 3 кило грец­ких оре­хов. Как я мог забыть об этом? Я хорошо пред­ста­вил себе сцену, кото­рую устроит мне эта экс­пан­сив­ная особа. Затем мои мысли пере­ско­чили на МэНээСа Рацу­хина. Вот уже полгода он моро­чит мне голову, обещая достать фин­ские краны со сме­си­те­лем для ванны. Навер­няка при­думает оче­ред­ную отго­ворку. А о Дим Димыче и гово­рить нечего. Кото­рый месяц тянет с тре­тьей гла­вой отчёта, ничем его не проймёшь.

С этими мыс­лями я вошёл в лабо­ра­то­рию. Пер­вым мне попался Рацу­хин. Он долго тряс мне руку, рас­ска­зы­вал послед­ние инсти­тут­ские сплетни, а потом достал из стола свёр­ток и заго­ворщи­че­ски про­тя­нул мне:

- Вик­тор Ива­но­вич, это вам!

- Что здесь у тебя?

- Краны. Фин­ские. Со сме­си­те­лем. Как и обещал.

- Ну, Рацу­хин, спа­сибо, угодил.

Не успел я при­йти в себя от удив­ле­ния, как навстречу мне под­ня­лась Ирина Львовна. Я поспе­шил изви­ниться, что не при­вёз ей обещан-​ные орехи. Честно говоря, я ждал бури. Но бури не слу­чи­лось. Вме­сто этого Ирина Львовна заулыбалась:

- Что вы, Вик­тор Ива­но­вич, сто­ило ли вол­но­ваться из-​за такого пустяка! И, слава богу, что не купили. Зачем вам над­ры­ваться и тащить такой вес?

Я ото­ропел. Не успел опом­ниться от удив­ле­ния, как в лабо­ра­то­рию упру­гой поход­кой вошёл Дим Димыч с пап­кой в руках:

- Ба, наш коман­ди­ро­ван­ный вер­нулся! А мы тут времени даром тоже не теряли. Вот, — похлопал он по папке, — тре­тья глава готова. Прошу ознакомиться.

Я снял очки и про­тёр глаза. Не сплю ли я? Сего­дня жела­ния испол­няются как по мано­ве­нию волшеб­ной палочки, решаются бук­вально все про­блемы. Ну, прямо как в сказке!

Зазво­нил теле­фон. Я снял трубку.

- Вик­тор Ива­но­вич! — раз­дался голос сек­ре­тарши, — зай­дите, пожа­луй­ста, к директору.

- Ну, что ж, доро­гой, — про­тя­нул мне руку дирек­тор, при­нимай отдел. При­каз о твоём назна­че­нии уже подписан.

Отчёт

При­учаю сына к труду. Воспи­ты­ваю, можно ска­зать, на соб­ствен­ном примере.

- Малыш, — говорю, — слушай меня внима­тельно! Твой дет­са­дик — это твоя работа. А на любой работе нужна про­верка, кон­троль, понимаешь?

- Да, папа.

- Ну, так вот, при­шёл из дет­сада — отчи­тайся, что сде­лано за день. Хорошо?

Дого­во­ри­лись. Как ни при­дет теперь сын домой, у него все­гда готов такой отчёт: зарядка, зав­трак, уборка, прогулка, лепка, кон­стру­и­ро­ва­ние, рисо­ва­ние, обед, тихий час, прогулка, пол­дник, музыка, пение, игры, ужин.

На днях отчи­тался как все­гда и спрашивает:

- Папка, а теперь отчи­тайся ты, что сде­лал за день?

Честно говоря, такого вопроса не ждал. Что ска­зать сыну? Что с Нико­лай Ива­но­ви­чем пол­часа утром про­ку­рил в кори­доре? Что до хрипоты в голосе про­спо­рил с Антон Пет­ро­ви­чем о послед­нем хок­кей­ном матче на кубок чемпи­о­нов? Что шеф в тре­тий раз заста­вил меня пере­де­лать тех зада­ние, а я его снова запорол?

Я собрался с духом, сде­лал зна­чи­тель­ное лицо и нази­да­тельно произнёс:

- Малыш, я про­сто рабо­тал. Как каторжный.

Хочется ска­зать в своё оправ­да­ние…

Вот вы тут обви­ня­ете меня во всех смерт­ных гре­хах, дескать, Тятькин и такой и сякой. И курит он, и пьёт, и ворует и от алимен­тов бегает. И пятое, и деся­тое. А я вам всем вот что отвечу: нету моей вины ни в чём. Вино­ват лишь в том, что госу­дар­ству нашему и народу хочу помочь. И помогаю.

Врачи гово­рят, что капля нико­тина уби­вает лошадь. Так я за свою курящую жизнь спас столько лоша­дей, что трудно сосчи­тать. А скольких юнцов спас от пьян­ства и алкого­лизма? И чем же? А своим лич­ным при­ме­ром. Когда моло­дёжь видит, как я иду по улице, можно ска­зать, в непо­треб­ном виде, гор­ланю блат­ные песни, разма­хи­ваю в такт недопи­той пол­лит­ров­кой, при­стаю к слу­чай­ным про­хожим, — это ли не лучшая аги­тация про­паганды борьбы с „зелё­ным” змием? Ста­рушки пока­зы­вают вну­кам на меня пальцем: „Не будешь слушаться, ста­нешь таким, как дядя!” А я — что! Я бы давно бро­сил, да не могу. Нагляд­ная аги­тация. А, кроме того, сколько же я этого про­кля­тущего зелья истре­бил за свои 52, нет 53, другим не доста­лось — чья заслуга? Тятькина.

А то, что от алимен­тов Тятькин бегает, это ещё как посмот­реть! С одной сто­роны, оно конечно, сынок мой Федюнька и дочка Маняша живут без отцов­ского догляду, а посмот­реть с другого боку — это ж метода воспи­та­ния. Рас­тут, чер­те­нята, неба­ло­ван­ные, зака­лён­ные, к жизни при­спо­соб­лен­ные. Вырас­тут, ещё поблаго­да­рят батяню за заботу. С дет­ства надо воспи­ты­вать само­сто­я­тель­ность, вот что! А алименты — они раз­вращают, пор­тят. И что, не най­дёт моя ста­руха подарка лучше, чем я? Нет, рано ещё Тятькина осуж­дать. Ворует, мол, Тятькин, из завод­ской сто­ловки сум­ками про­дукты тас­кает. Да, тас­каю. Но ведь для обще­ствен­ной пользы, това­рищи! Гляньте, гляньте, нет, не сюда, пра­вее. Видите, в тре­тьем ряду женщину в пла­точке в горошек. Обра­тите внима­ние на её размер. 46-​ой. А в пятом ряду муж­чина с усами. Встаньте, покажи­тесь народу! Видите, поджа­рый, спор­тив­ный, строй­ный. А почему? Да потому, что избыток кало­рий кому на пользу. Вот я и облег­чаю людям жизнь, спа­саю от ожи­ре­ния. Поэтому вы зря это на меня. Не зло­дей я — жертва. И вся то вина моя, что люблю людей. Всех. Сразу. И без разбору.

Само собой

С утра в наш мага­зин забро­сили гор­бушу. Разгру­зили. Опри­хо­до­вали. Само собой, ото­брали себе. Оста­ток пустили в торго­вый зал. Само собой, пона­бежала толпа, вмиг всё рас­хва­тали. Ещё бы, Новый Год на носу. А у меня у самой дел по горло. Надо и туда и сюда поспеть. Отпро­си­лась у зав. секцией, под­хва­тила тяже­лен­ную сумку с рыбой и впе­рёд по адресам.

Перво-​наперво надо нане­сти визит участ­ко­вому врачу.

- Здрав­ствуйте, — говорю, — Алек­сандр Фёдо­ро­вич, С наступающим вас Новым Годом! Я вам тут, как Дед Мороз, с пода­роч­ком. Рыбки при­несла. Гор­бушки. Осет­ринки, жаль, давно не заво­зили. Он мне руку жмёт, спа­сибо мол, и здо­ро­вьем ребя­тишек моих так искренне инте­ре­су­ется. А я ему: — Вашими забо­тами здо­ровы. До сви­да­ньица, нас не забы­вайте! И в двери.

От док­тора бегу в галан­те­рею. Вынимаю из сумки рыбу и на при­ла­вок Наста­сье — бери. „Как у тебя, голуба, всё в порядке?” спраши­ваю. Наста­сья молча копа­ется под при­лав­ком и оттуда появ­ля­ется рос­кош­ное гол­ланд­ское пла­тье из нату­раль­ного шёлка. Голу­бое. Как раз то, что я зака­зы­вала. „Сколько?”, спраши­ваю. Она назы­вает цену. Цена как цена, меня, само собой, этим не уди­вишь. Беру чек. Иду в кассу.

С пла­тьем и рыбой бегу дальше. Куда теперь? Ах, да, надо ещё сде­лать укладку. В салоне полно народу. Не оста­нав­ли­ва­ясь, стреми­тельно вле­таю в зал, плю­хаюсь в сво­бод­ное кресло. Вален­тин — мастер экс­трак­ласса. Вытас­ки­ваю оче­ред­ную рыбину, кладу на парфю­мер­ный сто­лик: „С наступающим, Валёк! Сде­лай как в прошлый раз „Поппинс”, только имей в виду, я тороплюсь.”

Сидя в сушилке под колпа­ком, сооб­ражаю, куда ещё могу сего­дня поспеть: в теат­раль­ную кассу к Тамаре, само собой, к Кла­вочке в книж­ный, в муз школу, где учатся Машутка и в спорт школу, где тре­ни­ру­ется Андрюшка, в авто­сер­вис к Мат­вей Пет­ро­вичу (зап­ча­сти для муж­ни­ных „Жигу­лей”), в сауну к Мак­сим Мак­симычу… Нет, в сауну не полу­чится, надо ещё пока­заться на работе.

Вот так все­гда кру­тишься, как белка ста­ра­ешься за всем успеть, быть в курсе, в гуще, чтобы всё было тип-​топ, на уровне миро­вых стан­дар­тов и, во вся­ком слу­чае, не хуже. Чем у людей. А разве может быть иначе? Само собой, конечно же, нет!

Перпе­тум мобиле

Моло­дого, подающего большие надежды физика-​теоретика Сеню Дёмина давно уже вол­но­вала идея созда­ния так назы­ва­емого „веч­ного” двига­теля. Вот и теперь по дороге домой, стоя на трол­лей­бус­ной оста­новке, он пытался сконцен­три­ро­вать свои изыс­ка­ния в еди­ную формулу. И тут-​то его вне­запно осенило.

Эврика!” — чуть было не закри­чал Сеня, но вовремя опом­нился. Кругом незна­комые люди, могут непра­вильно истол­ко­вать его вне­зап­ную радость. Он стал лихо­ра­дочно рыться в своих карма­нах. Надо поско­рей запи­сать завет­ную формулу, кото­рой суж­дено вскоре облаго­де­тельство­вать чело­ве­че­ство. Как назло, ничего под рукой не ока­за­лось, кроме един­ствен­ного трол­лей­бус­ного талона. Зная свою рас­се­ян­ность, Дёмин бисер­ным почер­ком напи­сал на талоне маги­че­скую формулу. Тут к оста­новке подошёл трол­лей­бус. Толпа внесла не пом­нящего себя от радо­сти физика к двери. Трол­лей­бус тро­нулся. Сеня, забыв обо всём на свете, стал размыш­лять о бур­ных послед­ствиях научно-​технической рево­люции, кото­рую он при­не­сёт человечеству.

- При­го­товьте ваши билеты! — раз­дался неожи­данно голос кон­тро­лёра. Сеню как будто под­бро­сило пружи­ной. Ох, уж эта его веч­ная рас­се­ян­ность! Забыл взять билет. Он маши­нально опу­стил талон в про­резь кассы и ото­рвал билет. Верно, не ехать же зайцем!

Он вышел на сле­дующей оста­новке, при­шёл домой, поужи­нал и только тогда понял: талон с завет­ной форму­лой без­воз­вратно уте­рян. Вели­чайшее открытие века так и не состоялось.